Конец((

[Wyo]

Название: Зона 13
Автор: Энелин
Фендом: original
Бета: нет
Жанр: яой, ангаст
Рейтинг: NC-17
Пейринг: заключенные
Состояние: закончен
Размещение: с моего разрешения
Предупреждение: ненормативная лексика, насилие.

Истинное одиночество – это присутствие человека, который тебя не понимает.
Элберг Г. Хаббад

Глава последняя. Без имени

В последнее время головные боли усиливаются. Сложно сосредоточится на чем-то определенном. Мария буйствует. Оставаясь внешне спокойной, она забавляется над подопытными. Что именно стало причиной ее расстройства предположить не сложно.
Писать приходится урывками в то время, когда головная боль отступает, и осознание реальности становится более четким. Кажется, я отошел от темы и сразу перескочил на несколько недель вперед.

На утро после «попойки», если его таковым можно назвать я проснулся один. Взгляд уперся в холодную серую стену. Медленно восстанавливая события вчерашнего дня, я зажмурился.
– У меня есть подарок, – голос Даниеля и смутные сомнения насчет Муму. – Повернись ко мне лицом что ли…
Глаза отрыть все же пришлось. Я присел и удивленно уставился на пакет, который протянул мне Даниель. То, что оказалось внутри пакета поразило меня.
– Что это? – доставая оттуда большой ежедневник в кожаном переплете, спросил я. – И что мне с ней делать?
– Делай с ним что хочешь. Он теперь твой, – он кивнул на одеяло, прикрывающее меня. – Тебе бы одеться.
– Долго я спал?
– Скоро обед. Из-за тебя я пропустил завтрак. Пришлось охранять твою спящую тушку от чужих посягательств. Кто знает, какие мысли у других могут возникнуть при виде твой голой задницы!?
– Тебя только мой зад и волнует, – буркнул я, засунув ежедневник под подушку.
– Адам…
– Что?!
– Mi vuoi?*
Я повернулся на голос и увидел, что Даниель улыбается. Вот тогда я в полной мере почувствовал себя идиотом.
– Не понимаешь? Это хорошо…
– Почему? Что в этом хорошего?
Даниель молча наблюдал за тем, как я одеваюсь. Ответом он меня не удостоил. А разгадывать шарады я не умел. Тем более из иностранных языков я знал лишь один. И тот на уровне средней школы.
– И все же, что ты сказал?
– Ерунда, не обращай внимания.
– Вечно ты спешишь отделаться от меня как от назойливой мухи.
Даниель засмеялся и махнул на меня рукой.
– Ti voglio bene**, – бросил он, выходя из камеры.
Прозвучало, как какое-то ругательство. Отчего я нахмурился, а он засмеялся еще громче. Наверное, обозвал меня «дураком», чтобы веселее было. Придумывая страшный и ужасный план мести, я остановился посреди камеры и задумчиво потер лоб.
– Ты идешь? – нетерпеливо спросил он.
– Уже! И чего ты такой нервный?
Я поспешил за ним, застегивая на ходу пуговицы рубашки. В тот момент мне показалось, что я провинившееся домашнее животное идущее по пятам за своим хозяином. Только ошейника и поводка не хватало, для полного счастья.
– Я злюсь, Адам, – он резко остановился.
– Что еще?
– Просто… – он замолчал, посмотрел на меня сверху вниз, словно сканировал уровень моих знаний. – Ты правда не знаешь итальянский?
– С чего бы мне его знать?
– Не отвечай вопросом на вопрос! Можешь мне кое-что пообещать?
– А можно потом? Я проспал завтрак и не хочу пропустить обед.
– Перестань ныть, – Даниель сделал шаг вперед. – И… Адам, не подходи ко мне до вечера. Подойдешь – убью.
– За что?
– Если б я знал…
Вот что на него опять нашло? Что я такого сказал или сделал?
С его постоянными перепадами настроения невозможно было угадать, что будет, если я подойду. Это раздражало.
После обеда я хотел подойти к нему. Задать интересующие меня вопросы и узнать, что же он от меня скрывает. Но моя попытка была резко остановлена. Встретившись со мной взглядом, Даниель невинно улыбнулся и покачал головой. Я вопросительно посмотрел на него и покачал головой. Проведя указательным пальцем поперек своей шеи, Даниель напомнил о том, чем закончится эта попытка.
Значит моя компания его не особенно интересует. Я вздохнул и пошел прочь.
Примерно через час после обеда все стало намного хуже. Я изнывал от скуки. Из возможных занятий здесь ничто меня не интересовало. Можно было почитать, но книга была одна и ее жанр мне не нравился. Разговаривать нормально я мог только с Даниелем. Остальных я просто-напросто не знал. Конечно, был еще Четырнадцатый. Но рисковать своей жизнью мне не хотелось.
А потом завыла сирена. Откуда доносился звук я так и не понял. Но знакомый металлический голос известил о появлении нового заключенного.
Через так называемую парадную дверь ввели мужчину лет сорока. На его рубашке красовалась цифра пятьдесят девять. Знакомый был номер. Только вспомнить, где я его видел, было нелегкой задачей.
– Эй, Новенький, иди сюда!
Мужчина завертел головой, в поисках источника голоса и уставился на Даниеля.
– Да-да… тебе говорю!
Он сглотнул, одернул рубашку и мелкими шажками направился к Даниелю.
Вспомнилась первая встреча с номером Первым. Я усмехнулся, наблюдая за Пятьдесят девятым.
– Адам! – Даниель с презрением смотрел в мою сторону, отчего меня передернуло.
– Да?
– Вот что значит послушание, – губы расплылись в довольной ухмылке.
Стало обидно… словно меня унизили. Оскорбили на глазах у всех.
«Он играет, он – гребанный театрал» – твердил я себе снова и снова.
А потом не выдержал, развернулся и ушел в камеру. Скрыться, спрятаться, не видеть его до самого вечера…
Я никогда не умел правильно тратить время. В этом месте такая способность все равно не пригодилась. Я достал из-под подушки подарок. Дорогая вещица – сразу видно. Внутри лежала ручка из той же серии. Белые, чистые страницы так и просили, чтобы на них проявились чернила. Я надел очки и задумался.
А когда на бумаге появились первые слова, остальные проблемы ушли на второй план.

– Что строчишь?
Я даже не посмотрел на Даниеля, который стоял рядом со мной. Обида за сказанные им слова накатила с новой силой.
– Не скажешь? Я сам посмотрю, – он резко выхватил ежедневник у меня из рук.
– Даниель, что ты творишь!
– Должен же я знать, что ты делаешь с моим подарком!
Пока он читал, я боязливо косился в его сторону. Наблюдал за его реакцией.
– Пушкина из тебя не выйдет, – сделал он вывод.
– Отдай сюда, – я протянул вперед руку.
– Я что был так ужасен при нашей первой встрече?
– Нет, ты был намного хуже. Я приукрасил.
Даниель тихо рассмеялся.
– Прости…
– Даниель, ты только и делаешь что просишь прощения.
– Прости…
– А если нет, убьешь меня?
Он опустил голову, сдвинув брови домиком. Давит на жалость.
– Ты опять играешь?
– Догадался, – он открыто улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза. – Обещай, что не будешь плакать.
– А почему я должен плакать?
– Просто пообещай...
– Хорошо, я не буду плакать. Доволен?
– Более чем! Так зачем ты все это пишешь?
– Не знал чем заняться до вечера. А ты сказал, что я могу делать с твоим подарком, что захочу.
Он усмехнулся, отвел взгляд в сторону. Даниель сглотнул, потер рукой горло.
– Адам, позови того парня в форме, – он указал в сторону охранника и поднес руку ко рту. – Скажи, что мне плохо.
На моих глазах он присел на пол, согнулся пополам и закашлял. Я отбросил в сторону ежедневник и опустился рядом с ним, пытаясь узнать в чем дело. Кашель не прекращался, а потом я увидел кровь на его ладони.
– Адам, позови... – прохрипел он сквозь кашель и попытался улыбнуться.
Я позвал охранника. Даниеля увели в мед. пункт.
Больше я его не видел.

Через три дня я встретился с Марией. От нее я узнал, что Даниель скончался.
Говорила она спокойно. Практически без эмоций. Железная леди, которую невозможно удивить или возмутить. Она привыкла к смерти, она жила среди смерти. Каждый месяц здесь умирает два-три человека. А иногда и больше.
В течение разговора она постоянно отводила глаза в сторону. Старалась не смотреть на меня. Цеплялась взглядом за все что можно, только бы я не заметил, как ей не хочется встречаться со мной взглядом.
Я не кричал и не злился. Я понял слишком поздно, что из Зоны 13 выбраться можно либо в черном мешке для трупов, либо в смирительной рубашке для умалишенных.
Прошла неделя, а я чувствовал себя как зомби. Я ни с кем не говорил. Косые взгляды в мою сторону стали нормой. Они боялись меня. Обходили стороной и шептались о том, что я являюсь своего рода приемником Первого. Меня это бесило. Ясно почему у Даниеля были такие жуткие перепады настроения.
Подопытные крысы – глупые и жалкие создания, верящие в свободу.
И вот появился этот малец. Сложно было определить его возраст. Он шарахался ото всех как ошпаренный. Наверное, он решил, что я самое безобидное создание на Зоне и поэтому подошел ко мне.
– Привет. Ты давно тут?
Я даже не посмотрел в его сторону. А все вокруг смолкло, как по команде. Условные рефлексы собаки остаются еще на долгое время после смерти хозяина.
– Кстати, как тебя зовут. Я…
– Проваливай, – огрызнулся я, но парень видимо не понимал, что ему говорят.
– Я просто хотел…
– Я сказал, проваливай!! – не выдержал я.
Итог – парень получил в подарок несколько переломов, а я отправился в горячо любимый изолятор. Помню испуганное лицо Четырнадцатого и мой смех, когда меня уводили.
– Совсем свихнулся парень, – последние слова охранника, перед тем как запихнуть меня в темную пропахшую сыростью комнату.
Сколько времени я там провел?
Не знаю… да и не хочу знать.
Пока я был там, я смеялся. Из последних сил стараясь не заплакать.
Вспомнилось все и сразу.
Голос пропал, перешел в хриплое хихиканье…
Успокаивать меня пришла Мария. Она равнодушно сделала укол успокоительного, после чего меня отвели в мед. пункт.

А потом…

Потом, Мария несла какую-то чушь о том, что прошлое не вернуть. Что я должен смириться и забыть. Что-то про мое несносное поведение. Сказала, что ей тоже тяжело, но она смирилась. Постаралась и забыла.
Она замолчала, внимательно посмотрела мне в глаза и приторно ласково спросила:
– Ты понимаешь о чем я говорю?
– Пошла к черту, старая ведьма! – делая ударение на каждом слове.
Она побледнела, глаза округлились, пальцы судорожно впились в черную ткань юбки. Такого ответа она не ожидала. А мне было смешно, я глупо улыбался и смотрел на ее побелевшие пальцы.
– Этот ублюдок испортил тебя! Надо было убить его еще до твоего появления.
Я перестал улыбаться. Мария словно запустила пальцы в еще не затянувшуюся рану. Я медленно встал, поднял правую руку и от всей души влепил ей пощечину. Она всхлипнула, прижала руку к щеке и умоляюще посмотрела на меня. Замахнувшись для очередной пощечины я замер. Передо мной возникло лицо сестры, заплаканные ничего невидящие глаза.
– Такой же, – я всхлипнул и упал на колени. – Я такой же как они.

Такие ошибки Мария не прощает. Так даже лучше. Меньше мучаться.
Осталось несколько строчек в дневнике, я уже знаю что напишу на них.
Это конец, я знаю это… И мне даже не хочется плакать.

Посвящается Даниелю,
который всегда будет для меня номером Один.

Эпилог
Она закрыла увесистый ежедневник в кожаной обложке и вздохнула. Не ожидала, что в этом месте, найдется что-то подобное. И зачем она это читала? Ее работа – проверить состояние Зоны 13 и вместе с командой вернуться в штаб.
В дверном проеме появилась лохматая голова.
– В камерах ничего нет. В душе тоже. Изолятор и карцер закрыты, – на одном дыхании перечислил мужчина. – Что дальше?
Она повернулась к нему, пожала плечами и нахмурилась, прикидывая что-то в уме.
– Значит пора возвращаться, – спокойно проговорила она и встала из-за стола. – Захватите документы из того шкафа и можете подниматься.
Она крепко сжала ежедневник и направилась к выходу, больше не обращая внимания на мужчину, который направился к шкафу за бумагами.
Зачем было давать надежду подопытным? Надежду на свободу?
Мария играла с ними, как играет маленький ребенок в куклы. Марии нравилось наблюдать за ними, а потом вводить смертельные препараты.
Тоже своего рода убийца.
– Сворачиваемся! – громко крикнула она, выходя в центр Зоны 13.
И все-таки… грустно было при мысли о том, что Мария умерла через неделю после смерти Тринадцатого. Споткнувшись на ступеньке, Мария свернула шею. Так банально и глупо.
– Зона 13 считается закрытой, а ее существование абсурдным. Ничего не было и нет. Мы возвращаемся обратно в штаб.

*итал. - ты меня любишь? я тебе нравлюсь?
**итал. - я люблю тебя.