Предпоследняя часть

[Wyo]

Название: Зона 13
Автор: Энелин
Фендом: original
Бета: нет
Жанр: яой, ангаст.
Рейтинг: NC-17
Пейринг: заключенные
Состояние: в процессе.
Размещение: с моего разрешения
Предупреждение: ненормативная лексика, насилие.
От автора: захотелось мне чего-нибудь необычного. Не спешите кричать, что тюрьма так не выглядит, особенно для смертников. Ибо моя больная фантазия пошла в разнос и создала нечто альтернативное и несовместимое с существующей реальностью.
Слабонервным, беременным и прочей нечисти убедительная просьба не беспокоить.
Тем, кто рискнул прочитать – читать каждое слово (рискуете что-то упустить).

Слова разлуки повторяя,
Полна надежд душа твоя;
Ты говоришь: есть жизнь другая,
И смело веришь ей… но я?
М. Ю. Лермонтов

Глава 6.Правда.

Удары сердца… прикосновение пальцев… темные волосы, щекочущие лицо…
– Ты не думал о том, чтобы подстричься?
– Тебя вечно что-то не устраивает. Дурная привычка. – Даниель отстранился от меня и потянулся за своей рубашкой.
– Нет, я серьезно. Тебе бы пошли короткие волосы.
– Думаешь? Тогда может, подстрижешься на лысо, чтобы мне не было так обидно. Мне и так удобно. Если тебя что-то не устраивает, попроси Марию переселить тебя в отдельную камеру.
Слова без эмоций, брошенные в лицо.
– Прости… – замялся я.
– Забей… просто не трогай мои волосы, и постарайся делать мне меньше замечаний. Рискуешь получить в глаз.
За две недели, проведенные вместе, я так и не смог понять его. Он говорил много, но ни слова о себе, точнее о своем прошлом. Его словно не существовало. Всякий раз, когда я задавал вопросы на прямую, он либо отшучивался, либо посылал меня далеко и надолго. Даниель словно отгородился стеной и не хотел пускать туда посторонних.

Неделю назад он изменился. Не то, чтобы это было сильно заметно. Он стал более замкнутым. Хотя при виде меня неизменно улыбался.
– Мне нравится эта книгу, – заявил Даниель, лежа на моей кровати и перелистывая страницы «Преступления и наказания». – Не знаю почему, но она напоминает мне детство. А теперь еще и с тобой ассоциируется.
Он, не отрываясь, смотрел в книгу. Когда я сел рядом и провел рукой по спине, он холодно сказал:
– Иди, погуляй.
– Не приказывай мне! – я тут же поправил его.
– Прости, я забылся.
Даниель, наконец, повернулся ко мне.
– Ты же простишь меня? – взгляд как у испуганного ребенка, через мгновенье сменился привычным спокойствием.
Я ответил улыбкой.
– Оставишь меня одного? – спросил Даниель.
Я покорно кивнул, встал и вышел.
Он становился таким далеким и недостижимым.
Вечером он послал меня. Он прижал меня к стене и впился хищным поцелуем в мою шею. Покусывая кожу так, что казалось он, хочет напиться моей крови. Руки блуждали по телу, лаская и отзываясь приятным ощущением внизу живота. Я подался вперед, но губы предательски прошептали не совсем то.
– Даниель, подожди… еще рано... прекрати.
Он непонимающе уставился на меня, долго изучая мою реакцию. Тонкие брови поползли вверх, губы изогнулись в кривой усмешке.
– Проваливай, – огрызнулся он и оттолкнул меня.
– Очень мило…
– Я сказал, вали отсюда. Ты меня достал.
– Пеняй на себя, – внутри все сжалось.
И угораздило же меня столкнуться с эгоистом. Да еще и…
Я замер, посмотрел на Даниеля. Спокойный. Такой уравновешенный. С прямой спиной. Ему впору в депутаты идти, только подстричься не помешало.
В голове не укладывалось, но чувство, которое я только что испытал, было похоже на любовь?
– Я, кажется, сказал тебе уйти? Или мне самому тебя выпихнуть!?
Повторять еще раз, ему не пришлось. Я вышел сам.
Дилемма возникла, когда объявили отбой. Возвращаться в камеру или ждать отдельного приглашения. Выбор был небольшой.
– Теперь нормально? Успокоился?
– О чем ты!? – сидя на моей койке, возмутился Даниель.
– Ни о чем, – фыркнул я. – Где мне сегодня ночевать?
– Дурак, – почти по буквам выругался он.
Такая реакция была более приемлемой. Это означало, что я могу остаться. Я довольно улыбнулся и присел рядом, все еще немного сторонясь его.
– Я сорвался. Ты злишься на меня, Адам?
– С чего бы... уже привык.
– Иди сюда.
Он притянул меня за воротник и закрыл своей ладонью глаза. Поза не из самых удобных – полулежа на боку, с головой прижатой к бедру.
– Ты что творишь! – я попытался оттолкнуть его руку.
– Лежи спокойно. Я сейчас говорить буду.
Я попытался расслабиться, потому что меня насторожил тембр его голоса. Чересчур серьезный!?
– Адам, я стараюсь не привязываться к людям. Это плохо заканчивается. Да лежи ты спокойно!
– Не могу. Мне неудобно.
– И что мне с тобой делать? Я к тебе привязался.
Привязался? Как к собаке или хомячку? Что за слово то!
Даниель убрал руку и встретился с моим растерянным взглядом.
– Так и думал, – смеясь, сказал он. – Ты идиот.
Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
Чего-то он не договаривает.

И вот я смотрел ему в спину, пытаясь разгадать причину его поведения.
– Если я что-то скажу о твоих волосах, ты меня ударишь?
– Нет, выпихну из твоей кровати и сам буду на ней спать. Ничего я не сделаю. Уважай мои желания.
Я придвинулся ближе и обнял его за плечи.
– Смотри-ка, а ты осмелел. Раньше бы такого не сделал. Пищал бы как котенок и возводил глаза к потолку, боясь охранников-вуайеристов.
– Заткнись и молчи, – поспешно вставил я и прикоснулся губами к его шее.
– Ты же знаешь, что молчать здесь умеешь только ты.
– А ты попробуй. Вдруг получится?
– Адам, что ты делаешь? – засмеялся Даниель, когда я провел языком вдоль его ушной раковины. – Прекрати, мне щекотно.
– Тебе не нравится? – я поцеловал его за ухом.
– Нет… это щекотно. Перестань.
– Тогда расскажи, что с тобой происходит.
– Ничего. Это не твое дело.
Он резко встал, так что я чертыхнулся и едва не упал.
– Адам – ты бестолочь, – улыбаясь, заявил Даниель и отправился спать к себе.
Я был «бестолочью», «идиотом», «придурком»… Кем еще?
Но обиды от этого не было.
В середине ночи я проснулся от собственного крика. Не помню, что именно мне снилось, но перед глазами стоял образ сестры.
Даниель прижимал меня к груди и пытался успокоить. Он гладил меня по голове и невнятно шептал.
– Что тебе снилось?
Он взял в ладони мое лицо и вопросительно посмотрел прямо в глаза.
– Тебе снится это каждую ночь. Что это?
Я покачал головой. Рассказывать мне не хотелось. Но было так тяжело, и сердце колотилось как бешенное.
– Адам, пойми, – он замолчал. – Ты не сможешь держать это в себе постоянно. Тебе нужно рассказать кому-то.
Я отчаянно замотал головой, не верилось в то, что он может понять.
– Адам, ты можешь мне рассказать. Поверь мне. Я никому не скажу.
– Нет! – твердо сказал я и попытался оттолкнуть его.
За что получил хлесткую пощечину.
– Блядь, я скоро умру!
Даниель кричал.
Я ошеломленно уставился на него. Это удар. В самое больное место.
– Молодец, – Даниель недовольно улыбался. – Выбил из меня правду! Добился своего.
Еще одна пощечина, сильнее прежней. Но недостаточно сильной, чтобы заглушить его слова о смерти. Даниель продолжал улыбаться. Внешне он выглядел здоровым и полным жизни. Ни один фактор не указывал на то, что он болен. Разве так выглядят люди перед смертью?
– Адам, ты идиот… Ты никогда ничего не замечаешь.
– Д-давно, – заикаясь, спросил я.
Он посмотрел на меня исподлобья, как загнанный зверь.
– Дай подумать. Это имеет значение?
Даниель протянул ко мне руку, но я отшатнулся. Он потер пальцы друг о дружку, сожалея об упущенной возможности прикоснуться ко мне.
– Ты боишься? – спросил он.
– Нет.
– Тогда расскажи, что мучает тебя по ночам. Всякий раз, ты начинаешь орать как сумасшедший. Некоторые могут подумать, что это так и есть. В этом мало хорошего. Иногда называешь ее имя. Твоя девушка? Или ты убил ее?
Я еще ни на кого не смотрел с такой ненавистью. А он даже бровью не повел.
– Моя сестра. Ее изнасиловали. Из-за нее я сорвался. Из-за нее я убил.
– Сколько их было?
– Трое.
– Мало… Я думал больше. По крайней мере, в твоем деле их больше.
– Ты и мое дело видел? – меня поразило то, с каким безразличием он говорит о смерти других людей.
– Чего я только не видел. И крови больше чем ты видел.
– …
– Брось ты. Не буду я перед тобой исповедоваться.
– Тогда зачем просишь сделать это меня?
– Ты не такой как я. Мне всю жизнь приходилось держать правду при себе. А ты открытая книга, хоть и не любишь говорить. Ты отвечаешь на мои вопросы, даже не задумываясь. Разве тебе не стало легче?
Он был прав, легче мне стало. Но я злился.
– Спи дальше. И только попробуй утром проснуться с криками!
– Даниель, это правда?
– Что именно?
– То, что ты умрешь.
– Все умирают, – с видом великого философа отметил Даниель, но в глаза мне смотреть не стал. – Глупо верить в бессмертие.
– Я не об этом…
– Адам, обещай не говорить со мной о смерти и моем прошлом, и я пообещаю тебя не убивать. Мне проще тебя убить, чем заниматься размазыванием по стеклу соплей. Согласен?
– Хочешь сказать, что можешь меня легко убить?
Он засмеялся.
– Легко или нет. Мне проще сделать это, чем говорить с тобой на запретные темы.
После этого разговора кошмаров не было.

На следующий вечер среди заключенных появилась Мария. С пятью вооруженными охранниками и пакетом в руке. Она недовольно осмотрела толпу. Молча указала на забившегося в угол щуплого мужичка, который водил пальцем по стене и пускал слюни. Двое охранников отделились от остальных и пошли в указанном направлении. Тем временем Мария кивнула Даниелю, на что тот скривился и пошел в камеру.
Я недоумевающее наблюдал за происходящим.
– Такое нечасто бывает, – покачал головой Четырнадцатый, объясняя что-то другому заключенному. – Очень редко и только с ним.
Спустя две минуты из камеры донесся возмущенный голос Марии.
– Ты глупый и эгоистичный ребенок!
Последовал смех Даниеля.
– Когда ты снова начал смеяться? – голос Марии сквозил удивлением.
Ответа не было. Мария вышла из камеры, бросила недовольный взгляд в мою сторону. Закатила глаза и отвернулась.
– Тринадцатый ко мне!
Я подскочил на месте и, опустив голову, послушно побрел к Марии. Я чувствовал себя провинившимся ребенком, достойным наказания. Только за что и почему, так и не понял.
– Сейчас же иди в медпункт.
– Но скоро отбой…
– Ты будешь обсуждать мои приказы?
– Адам, не испытывай ее терпение. Иди, – вмешался в разговор Даниель, за что получил злобный взгляд Марии. – Молчу я.
Он хихикнул и вернулся туда, откуда пришел. Мне же осталось идти в медпункт. Мария явно была не в духе, и продолжать спорить с ней я не решился. Из двух зол всегда выбирают меньшее. А получить врага в ее лице мне тогда не хотелось.
Вернулся я уже после отбоя. И удостоился такой чести, как «персональное открытие решетки».
– Живой. Это уже радует, – Даниель сидел на тумбочке, прижав одну ногу к груди. – Что там было?
– Померили давление, температуру. Спросили о самочувствии. Сделали кардиограмму сердца…
– Уколы, таблетки? – не выдержав моего длинного рассказа, напрямую спросил Даниель.
– Нет.
– Черт возьми, а что так долго?! – он замолчал. – Прости, я вспылил.
– Бывает, - я пожал плечами и, облокотился спиной на стену.
– Тебе плохо?
– Нет, я устал.
– Как насчет того, чтобы выпить?
Выпить? О чем он? Шутит что ли?
Даниель тем временем слез с тумбочки и, опустившись рядом с ней, открыл дверцу. Я закрыл глаза, чтобы не видеть весь этот цирк. Все-таки не хотелось мне верить в эту чушь. Откуда здесь алкоголь? Кому в голову придет заниматься этим?
– Адам, твое молчание я считаю знаком согласия. Стаканов нет, закуски тоже. Да и выпить принесли не то, что я просил, – он фыркнул. – Смотри. У нас есть вино.
– Что это? – я несколько раз моргнул, не веря своим глазам.
Даниель держал в руке пластиковую бутылку и радостно улыбался.
– Все же мне не доверяют стекло. Из-за этого и поссорились, – он ухмыльнулся и, открутив крышку, сделал глоток. – Дорогое вино… хотя, хотелось обычной водки. Мария не может покупать дешевку.
Я не знал, что и сказать. Первой мыслью было, что я сплю. Поэтому я тупо сидел на полу и пялился в одну точку. Даниель вздохнул, отставил бутылку в сторону и на секунду закрыл глаза.
– Прости меня Господи, – пробурчал он и влепил мне пощечину.
– Ай!!!
– Зато проснулся. Выпей.
Он снова протянул бутылку.
Сделав несколько глотков, я тяжело выдохнул.
– И что за привычка, давать мне пощечины, когда захочется?
– Сам напросился. Не надо было сидеть с лицом как у трупа.
– Чем Мария тебе обязана?
– Ничем. Таков договор.
– Разве в договоре есть такой пункт?
– В твоем - нет, в моем - есть. Объяснять не стану, даже не проси.
– Ты вообще правду говоришь?
Он рассмеялся и приложился горлышко бутылки к губам. Я ждал ответа на свой вопрос. Даниель пожал плечами, не спеша с ответом. Ему явно было все равно, что о нем думают другие.
– Понимаешь, – сделав глоток, начал он. – Есть большая разница между ложью и молчанием. Я умалчиваю о большинстве фактов моей жизни. Это скучно… давай о чем-нибудь другом.
Через полчаса, вино кончилось. Я обнимал Даниеля за шею, устроившись на нем, и пересказывал печальную историю жизни Муму. Он кивал и слушал меня с серьезным выражением лица. Периодически восхищаясь услышанным. В конечном итоге, глаза его говорили о совершенно другом интересе.
– У меня никогда не было собаки, – закончил я.
– Не расстраивайся, милый. Хочешь, я попрошу у Марии для тебя песика?
– Ну-ну, издевайся! – я демонстративно скрестил руки на груди.
– Я вполне серьезен, мой сладкий.
– Чего это ты так меня называешь?
Он улыбнулся, притянул меня к себе и тихо прошептал:
– Потому что хочу...
Я запрокинул голову и застонал. Подставляя навстречу его губами шею.
– Но… Муму, – выдохнул я.
– К черту Муму. Или собака представляет для тебя больший интерес, чем я?
Я не выдержал и рассмеялся. Даниель говорил это так серьезно, что впору было бежать к Марии и просить о помощи. Он нахмурился и отстранился. Странно, но мне казалось, что он абсолютно трезв. А у меня все плыло перед глазами. Желание, чтобы он снова прижимал меня к себе нарастала.
– Так ты хочешь собаку? – выжидающе спросил он.
Я икнул, попытался сконцентрироваться.
– Нет, собаку я не хочу, – и потянулся к его губам.
Впившись в них со всей страстью. Пытаясь впитать его в себя, почувствовать свою власть над ним. Доказать, что он мне необходим. Что я не хочу терять его!
Я всхлипнул и оторвался от него.
– Что-то не так?
Я промолчал и уткнулся носом в его плечо. Все не так. Все что со мной происходит не так. Раньше не было в моих мечтах ни этого человека, ни воздушных замков. А сейчас я вел себя как девица, которая пытается любыми способами удержать потерянного поклонника.
– Не хочу делать это на полу, – выкрутился я.
– Как скажешь, мой хороший.
Даниель поднялся, помогая мне удержаться на ногах и добраться до моей койки.
– Секунду, – сказал он
Но через секунду я отрубился и уснул.

Когда я открыл глаза. Было еще темно. Даниель крепко прижимал меня к себе. После того, как я проснулся на полу, он всегда уходил. Аргументируя это тем, что чувствует вину за то, что моя задница мерзнет на полу.
Сегодня почему-то спал рядом со мной. Я заерзал. Хотелось повернуться к нему и увидеть его спящее лицо. А может и не спал он вовсе.
– Адам, спи.
– Но… – я вывернулся, и оказался в нескольких сантиметрах от его губ.
– Что «но»?
Даниель лежал с закрытыми глазами, прижав меня еще крепче, чем раньше. Жаль, что он уже проснулся. Я упустил такой шанс.
– Адам, спи. И перестань меня разглядывать.
– Почему?
– Что «почему»?
Он открыл глаза и внимательно посмотрел на меня. В темноте они блестели и необъяснимо притягивали к себе. Передо мной замелькали звезды. Я моргнул, смахивая с себя остатки сна.
– Почему мне нельзя смотреть на тебя?
Ответом послужил поцелуй. Он перекатился и подмял меня под себя.
– Ты же взрослый мальчик, – Даниель нащупал какой-то тюбик под подушкой и улыбнулся, как чеширский кот. – Нехорошо так поступать, Адам. Отрубился в самый интересный момент. Теперь придется отвечать за последствия.
– Что?
– Я же говорил, что хочу тебя.
Его рука скользнула под рубашку и нащупала чувствительный сосок. Я тяжело задышал, и выгнулся, когда его вторая рука, проникла под ткань штанов и сжала ягодицу. Я попытался что-то сказать, но слова потонули в прикосновении его требовательных губ. Слегка прикусив мою нижнюю губу, он хищно улыбнулся.
– Ты сегодня очень чувствительный. Алкоголь?
Уследить за дальнейшим развитием событий я успевал. Ласка, нежность… разбавленная легкими укусами в области шеи.
Я прерывисто втянул воздух, когда его пальцы коснулись ануса. Даниель наклонился вперед, прикусив мочку уха, и прошептал:
– Обещаю, сегодня будет по-другому. Веришь мне?
Я неуверенно кивнул и почувствовал, как медленно проникает внутрь один палец. Палец скользнул почти без сопротивления. Я глухо застонал, прикусив губу.
В этот раз боли не было.
Даниель сдержал свое общение.
Засыпая, он поцеловал меня в висок и пробормотал что-то на иностранном языке.